ОСТАШКОВ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

      Население в городе было брошено на произвол судьбы. Город как бы вымер. Немцы не пошли на город, боясь попасть в ловушку. Они ограничились только разведкой в районе Слободы, Николо-Рожка и Хачина. Линия фронта стабилизировалась и стала укрепляться с обеих сторон.
      В городе опять появились военные и поползли слухи: «Сдастся Москва или нет». Город стал готовиться к обороне. Оставшееся население было мобилизовано для сооружения оборонительных укреплений. В башнях Знаменского и Житенного монастырей пробивались амбразуры для огневых точек. По озеру сооружались в два ряда проволочные заграждения. По городу и в Житном ставились бетонные колпаки. На Кличене сооружались ДЗОТы и траншеи. Вновь появились уличкомы и вместе с военными представителями стали ходить по домам и отбирать у населения лыжи для Красной Армии. Каждому жителю было дано задание для очистки дорог от снега, как в городе, так и за пределами его. Я ходил каждый день чистить дорогу на Гладкий Луг. Наши войска готовились к наступлению. Настроение у военных было бодрое, все они были одеты в валенки и белые полушубки из овчины и меховые ушанки. 9-го января началось наступление наших войск. Немцы были отброшены к Старой Руссе. Самыми трудными участками фронта были Демянск и Ватолино. Там было сосредоточено огромное количество немцев, которые хорошо снабжались по узкому коридору. А когда коридор был перекрыт, то по воздуху. Сражения здесь шли вплоть до 1944 года.
      Здесь применялась дурная тактика «любой ценой». Никому неизвестно, сколько здесь погублено народу по бездарности военных начальников.
      Большую роль сыграла Орловская улица в годы Великой Отечественной войны. В летнее время с причалов Набережного сада шла погрузка и разгрузка военных грузов. Зимой вдоль всего берега на льду работал военный аэродром, днём и ночью садились и улетали самолёты «У-2». Они возили раненых с фронта, который проходил у Демянска и Ватолино. По всему второму кварталу размещался санпропускник. Посередине улицы стояли палатки, соединённые переходами. В переходах были установлены металлические вошебойки, которые работали на перегретом паре. Бойцы, идущие с фронта и на фронт проходили через санпропускник, мылись и выжигали бельё от педикулёза. Вошебойки работали круглосуточно, дров требовали много, поэтому приходилось пилить деревья в Житном, в садах города и на бульваре, хотя в городе до войны деревьев по улицам не сажали, кроме мест отдыха.
      В городе возникали очаги тифа, но вовремя были ликвидированы. Всего только несколько семей умерло.
      Орловскую улицу немцы бомбили часто, но почему-то бомбы ложились в озеро вдоль берега. На улице располагался штаб армии (в доме Уткина), Горсовет (в доме Суравкова), причалы, аэродром, санпропускник, так что цели подходящие для бомбометания были.

ШКОЛА ЖИЗНИ. ЗАВЕТНАЯ БУХАНКА ХЛЕБА

Стоял морозный декабрьский день 1941 года. Я шёл по Ленинской улице вдоль Знаменского монастыря. Когда проходил главные ворота, меня окликнул мужской голос: «Слушай, парень, на минуточку!». Я остановился и вижу: стоят двое военных и один штатский.
      Товарищ в штатском подозвал меня к себе и предложил заработать буханку хлеба. Я сначала даже не поверил. Это в то, время, когда магазины не работали, и хлебом население не снабжалось, а тут предлагают целую буханку. И дадут её только тогда, когда с двумя военными я нагружу на складе машину ржи в мешках. А потом разгрузим и погрузим их на мельнице и после размола зерна погрузим на склад.
      Я дал согласие и в назначенное время прибыл на склад, который находился в здании старой пекарни (теперь там швейная фабрика). Работа меня ждала трудная. И хотя я ростом был высок, мне тогда исполнилось 16 лет, но всё же сказывался голод. Мешки я носил с большим трудом, дрожали ноги, болела спина. Но отказаться я не мог. Город был пуст, а если кто и остался в нём, то это были очень старые люди или дети, а хлеб был так нужен фронту.
      Нагрузили мы машину и поехали на Сиговскую мельницу. Никогда я там не был, а тут ещё и на машине еду. И хоть устал, а на душе радостно. Ведь мы, довоенные мальчишки, никогда не ездили на машинах.
      Ещё при подъезде к деревне я услышал ровный шелест воды и рабочего колеса. Мельница была, как в сказке, вся окружена заиндевевшим лесом. Она величаво стояла на высоком гранитном фундаменте. Как только наша машина остановилась, открылась дверь, и навстречу нам вышли военные. Они переговорили с ребятами, и мы стали разгружать машину. В здании было сравнительно тепло. По холщовому рукаву текла горячая мука, засыпавшаяся в мешки. Какой вкусной была тогда горсть горячей муки, особенно если у тебя пусто в желудке.
      Когда наше зерно кончили молоть, был уже вечер. На западе догорал красный закат. Вершины елей светились бордовым таинственным светом, а иней на деревьях и кустарниках принял холодную густую синеву. На бодрящем морозе, да при такой природной красоте мы не заметили, как погрузили муку.
      На обратном пути я смотрел на бегущие по небу макушки деревьев и вспоминал своих школьных товарищей, родных и знакомых. Некоторых из них уже не было в живых. Погиб, защищая Смоленск, мой брат Николай. Друзья по классу Вячеслав Шамарин и Игорь Линчевский отдали свои жизни, выполняя боевое задание в партизанском отряде. Других война разметала невесть куда. Комок подкатил к горлу, и слёзы невольно навернулись на глаза...
      Хорошая довоенная жизнь: учёба, игры, лагеря, встречи, ночёвки в лесу, смех, радость. И вдруг ничего, вдруг эта проклятая война, слёзы, плач, расставания...
      Но вот и город, тёмный, по-своему спокойный, без единого огонька, без машин, без людей. Машину я разгружал с великим трудом. Под последними мешками думал не выдержу, упаду. Но ничего, выдержал, ведь кому-то надо было это делать. Затем я вместе с военными сходил в пекарню, находившуюся в бывшем Троицком соборе. Получил свою заветную буханку горячего, пахучего чёрного хлеба с добавкой варёного картофеля и, не помня себя от радости, не чувствуя усталости, словно на крыльях прибежал домой, где меня давно уже с нетерпением ждали. Это был один из самых счастливых дней моей жизни военных лет.